Жизнь ученого

"Та страна, которая не развивает науку, неизбежно превращается в колонию." Фредерик Жолио-Кюри

В результате распада СССР в 1991 году советская наука, как и все нерушимое, казалось бы, государство, резко раскололась на 15 независимых друг от друга частей. После этого распада определенные взаимосвязи и определенная координация между бывшими частями единого целого, естественно, все же остались, но в целом тяжелые последствия этого фундаментального разлома в каждой без исключения из возникших стран довольно ощутимы до сих пор.

Мало того: наряду с перекочевавшими в эти молодые страны из Советского Союза характерными и типичными для его научной сферы трудностями, в каждой них одна за одной начали возникать и столь же резко негативно проявляться совершенно новые проблемы. Одни из них ученым доселе вообще были не известные. С другими, не менее острыми, трудностями они раньше сталкивались лишь отчасти и теперь не воспринимали их всерьез.

Ключевые из этих проблем имели, как правило, финансовый и организационный характер. Когда катастрофически и хронически, из года в год, не хватало ни денег, ни квалифицированных кадров, ни даже толковых идей и конкретных предложений выхода из положения. В итоге многие научные отрасли, что называется, начали дышать на ладан. Даже те, которые в советское время считались довольно благополучными и из-за этого постоянно были в центре повышенного внимания благосклонной к ним Москвы.

К сожалению, преодолеть эти трудности практически ни одной экс-республике СССР не удалось до сих пор.
Особенно сложно в этом плане пришлось тем новым странам, чей предыдущий, в составе Советского Союза, экономический потенциал был не особенно внушительным и которые тогда, исходя из сугубо политических и идеологических соображений, по многим параметрам поддерживались «центром» за счет более развитых экономик других субъектов распавшейся страны и прочих «инъекций».

В создавшейся принципиально новой обстановке эти страны, при всем своем огромном желании, не смогли изыскать минимально необходимый и достаточный финансовый и интеллектуальный ресурс для поддержания «на плаву» хотя бы главных, флагманских, фундаментальных направлений своих научных отраслей. Из-за чего до сих пор вынуждены содержать их по пресловутому «остаточному принципу», а независимые мировые эксперты в целом оценивают состояние науки на постсоветском пространстве и, соответственно, истинный потенциал ее сотрудников образной формулой «пациент, скорее, мертв…».

Это убедительно видно хотя бы на примере Республики Казахстан, провозгласившей свою независимость 16 декабря 1991 года.
На тот момент Казахстан при значительной площади (свыше 2,7 миллиона квадратных километров, или 9 место в мире) аргументировано называли одной из ведущих, в экономическом отношении, бывших республик СССР. Он обладал значительным существенным запасом природных ресурсов и объемов минерального сырья и был в Союзе второй, после России, экономикой. Однако глубокий экономический кризис в 90-х годах, вызванный уже упомянутыми выше причинами, поставил страну (как и почти все другие экс-республики Советского Союза) на грань финансовой пропасти.

В 1992 – 1995 годах ВВП Казахстана сократился, по сравнению с 1991 годом, на 18,7%. Гиперинфляция превысила 2500%. Более половины предприятий и организаций стали убыточными. К началу 1999 года задолженность по заработной плате составила 69% от суммы наличных денег, обращающихся в национальной экономике.

Не успев до конца справиться с множеством последствий этого колоссального негатива и хотя бы частично стабилизировать ситуацию в народном хозяйстве, Казахстан в 2009 году попадает в новый экономический кризис и в рамках борьбы с ним вынужден провести девальвацию своей денежной единицы тенге на 20%.
Реальную, а не приукрашенную эффективность нынешнего состояния науки в современном Казахстане и, одновременно, истинный уровень квалификации ее научных работников красноречиво демонстрирует такой важный и общепризнанный показатель, как h-индекс (индекс Хирша), имеющий, к тому же, как считают многие эксперты, некоторые оценочные преимущества перед методикой библиометрической базы Scopus.

Так вот, в 2011 году, по данным одного из ведущих ученых страны Сергея Жданова (Институт ядерной физики Национального ядерного центра Республики Казахстан), h-индекс этой страны был равен 40, что обеспечивало ей 117-е место в мире наравне с Гватемалой и Мали. По этому научному критерию он уступал даже таким малоизвестным странам, как Габон, Буркина Фасо и Папуа Новая Гвинея. А среди 15 бывших республик Советского Союза Казахстан занимал лишь 11 место, опережая только своих четырех географических соседей – Азербайджан (32), Кыргызстан (25), Таджикистан (18) и Туркменистан (h-индекс которого тогда равнялся 11).

Тот же Сергей Жданов привел в интернет-газете «ZОNAkz» и другую убедительную статистику, свидетельствовавшую о весьма проблематичном состоянии тогдашней науки в Казахстане и опровергавшую, кстати, весьма распространенный ошибочный тезис о том, что, мол, эффективное развитие науки под силу только богатым, зажиточным странам. Согласно его данным, в том же 2011 году, как минимум, 58 стран мира имели меньший объем ВВП, чем у Казахстана, однако, несмотря на это, их h-индекс, был выше. По этому показателю его обошла, скажем, даже Монголия. Хотя она отставала от Казахстана не только по размеру ВВП, но и по доле государственных расходов на науку.

Понятно, что h-индекс – не идеален и не всегда может дать максимально точную и объективную оценку состояния дел в науке. Его критики нередко приводят парадоксальный пример гениального французского математика Эвариста Галуа, чей h–индекс равнялся лишь четырем, поскольку за свою очень короткую жизнь (всего лишь 21 год) он напечатал только четыре (зато какие!) статьи. Да и знаменитый Альберт Эйншейн, завершив (предположим!) свою научную карьеру в ключевом для него 1906 году, сумел бы заполучить точно такой же мизерный, как у Галуа, индекс Хирша.

Но оба этих случая – скорее исключение из правил и каждый из них, как мы хорошо знаем, имеет свои довольно веские объяснения. В нашем же случае все-таки объективно налицо низкая, не отвечающая духу и требованиям сложного времени, отдача науки Казахстана.

Такая нелицеприятная оценка по многим аспектам касается также науки России, Украины и многих других бывших республик Советского Союза.
Одна их главных причин их опасного (как с чисто экономической, так и с политической точки зрения) отставания от многих других стран, в том числе не только именитых, но и развивающихся, заключается, прежде всего, в недостаточном финансировании. Если точнее – в перманентном существенном недофинансировании этой важнейшей отрасли государством. Не имея для этого достаточных бюджетных средств, молодое государство зачастую вынуждено всячески экономить на собственных ученых и их исследованиях, в авральном порядке перебрасывать обещанные им средства на другие, тоже неотложные нужды, главным образом социальные. В силу чего материальное обеспечение отечественной науки чаще всего напоминает классический «тришкин кафтан».

Приведем еще одну характерную иллюстрацию того, насколько Казахстан, Россия и другие постсоветские страны отстают от мировой элиты в поддержке и развитии своей науки. Эти официальные данные датированы 2010 годом и касаются очень важного рейтинга финансирования НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ) в процентах от ВВП конкретной страны.

Согласно официальным данным ЮНЕСКО, по этому показателю первое место в мире тогда занимал Израиль с показателем 4,4%, опережая, в частности, такие авторитетные научные страны, как Финляндия и Южная Корея (7 место), США (8 место с показателем 2,9%), Китай (21 место с индексом 1,7%) и так далее. Российская Федерация занимала лишь 32 место (1,16% от ВВП), а Казахстан – еще более далекое 69 место (0,23%).

Опубликовав этот доклад, ЮНЕСКО обратило в нем внимание на некоторые новые принципиально важные тенденции. Например, с 2007 по 2013 год рост расходов на науку составил в мире 30,7%, обогнав рост глобального ВВП (20%). Причем доля передовых стран начала постепенно сокращаться, зато буквально на глазах неуклонно пошла вверх активность развивающихся стран Юго-Восточной Азии (с 29% до 37%). Как видим, последовать их примеру за указанный период Казахстану не удалось.

Аналогичным образом смотрится мировой рейтинг затрат на НИОКР в расчете на душу населения (в долларах США). Здесь и Казахстан, и Россия тоже расположились довольно далеко от лидеров, среди которых все те же США (892 доллара), Швеция (875), Финляндия (726), Швейцария (688), Исландия (613), Германия (580 долларов), Дания, Норвегия и другие страны. Тогда как показатель России уступает, например, американскому более чем вдвое (420 долларов США). Точно такое ж явное отставание от ведущих научных стран мира наблюдается в статистике расходов на одного занятого в НИОКР.

В науке Казахстана радикальных положительных изменений не произошло и во второй, текущей десятилетке ХХІ столетия. Как раз наоборот: ситуация в очередной раз начала усугубляться. Так, в 2011 году, по данным Института статистики ЮНЕСКО, Казахстан вложил в науку около 0,2% своего ВВП. Его опередили даже страны Африки (почти вдвое – с показателем примерно 0,4%), в то время как соответствующий средний мировой показатель составлял 1,7%.
Примерно такая же картина наблюдается в стране и последнее время. Как отметил президент Союза ученых Казахстана академик Оразалы Сабден, в 2014 году объем выделенных на науку средств составил 0,16%, а в прошлом году, после всех обрезаний бюджета, – и того меньше.

Негативная тенденция в текущей десятилетке характерна и для России, где доля расходов на гражданскую науку сократилась с 2,6% в 2013 году до 1,9% в 2014 году. Хотя одновременно с этим немалым уменьшением заметно возросли расходы на науку военной отрасли, что было вызвано известными событиями в Крыму, на Донбассе Украины, в Сирии и других горячих точках планеты. Но официальных данных о динамике объемов финансирования российской военной науки в открытой печати нет и сопоставлять их с «гражданским» сектором нет возможности.

Интересно сопоставить эти цифры с диапазоном и уровнем самых последних показателей.
Согласно им, в текущем году один из признанных лидеров мировой науки – США направят на развитие этой отрасли примерно 2,7% от своего ВВП. Есть страны, направляющие на развитие фундаментальной науки в среднем около 4% ВВП, а соответствующий средний показатель по миру – 2%.

В России проект ее государственного бюджета на 2016 год предусматривал на «гражданскую» науку всего лишь 0,3% ВВП страны. Номинально это составляло 308 миллиардов рублей, то есть на 52 миллиарда рублей меньше, чем в прошлом году (согласно последнему официальному курсу, 100 российских рублей равны 39,08 украинской гривны – Автор). Показательно, что в проекте бюджета статья расходов на науку по расчетной величине (в % от ВВП) довольно прогнозировано оказалась на последнем, 48(!) месте среди всех отраслей России. Предпоследнее место было отдано не менее проблематичной сфере – жилищно-коммунальной. Характерно и другое: нередко даже эти не очень большие (сравнительно с Западом) бюджетные деньги выделяются по принципу «заначки», когда из них в любой момент могут свободно изъять значительную сумму на другие проблемные отрасли или в связи с форс-мажорными событиями.

В то же время Украина в текущем году планировала выделить из государственного бюджета на науку всего лишь 0,16% ВВП, уменьшив общую сумму в денежном эквиваленте, против прошлогодней, почти на 700 миллионов гривен. Заметим попутно, что по величине доли ВВП на душу населения Украина занимает в мире лишь 134 место.

Не удивительно, что такие не очень значительные, по сравнению с ведущими научными странами мира, вложения никак не могут поднять науку Казахстана на желаемый уровень.

Академик Оразалы Сабден в интервью агентству КазТАГ в марте 2015 года привел следующее сравнение: «Та же Российская Федерация при наличии мощной оборонной промышленности, космических технологий и то отстает от процесса образования шестого технологического уклада. О нас и говорить нечего. Надо признать, что Казахстан находится в самом хвосте, отставание по формированию шестого уклада составляет 50-60 лет!».

Попутно заметим, что такие развитые страны, как США и Китай, лидирующие в мире по доле расходов на науку, успешно и масштабно привлекают к ее развитию государственные, бюджетные деньги (благо они в казне есть, и немалые!). Принципиально формируя уже названный шестой технологический уклад, они не жалеют целевых средств, прежде всего, на поддержку фундаментальной науки. Как никто, они не просто прекрасно понимают, что без нее продвижение их стран вперед (как и цивилизации в целом) в принципе невозможно, потом что наука – ключ к прогрессу, но и солидно подкрепляют это понимание на деле – финансово.
Понятно, что такое прямо противоположное отношение к науке в Казахстане и подобных ему странах отрицательно отображается не только на положении науки вообще, но и непосредственно на ученых, научных сотрудниках. Причем уже не только в материальном, но и в психологическом плане, все чаще и чаще выступая перед ними в роли сковывающего инициативу и желание работать мощного депрессанта.

Здесь целесообразно вновь процитировать того же академика Оразалы Сабдена, отлично владеющего ситуацией в Казахстане на непосредственном опыте: «Зарплата доктора наук меньше, чем зарплата простых охранников, сидящих где-нибудь на проходной в компаниях. Молодые ученые получают в среднем 40-50 тысяч тенге (по последнему официальному курсу, 100 казахских тенге примерно эквивалентны 7,43 украинской гривны, то есть их зарплата колеблется в диапазоне 3 – 3, 7 тыс. гривен – Автор), поэтому на такую зарплату не особо много желающих. Обычно молодежь как рассуждает: зачем оно нам надо, лучше охранником работать и при этом получать в два раза больше!».

За последние четверть века в Казахстане заметно ухудшилась и социальная поддержка ученых. Старшее поколение еще помнит то приятное время, когда лучшим представителям науки, в частности, тем же молодым ученым, вручали ордера от квартир. Теперь же об этом они могут лишь мечтать. Исчезли для них и другие былые и весомые социальные льготы. Как результат, часть талантливой молодежи была вынуждена навсегда уйти из науки. Другие ушли в более прибыльный газовый или иной бизнес, а то и просто навсегда выехали за рубеж в поисках более приличной работы и лучшей жизни. Как это сделали, скажем, Ораз Жандосов, Нуржан Субханбердин, Жанар Ертлесова и десятки, если не сотни, других. Отчаянно покинувших науку Казахстана можно встретить даже в знаменитой Силиконовой долине США.

Такой заметный и, что характерно, до сих пор продолжающийся отток за границу научных сотрудников, прежде всего молодых способных ученых, привел к угрожающему оскудению кадровой базы.
Ее реальный интеллектуальный потенциал обычно принято измерять рейтингом «научности» – удельным весом тех ученых и специалистов, которые предметно занимаются научными разработками.
В этом рейтинге «научности» Казахстан, опять-таки, находится довольно далеко от лидеров, имея более чем скромный показатель: 20 ученых на 10 тысяч населения. В этом плане он почти вчетверо уступает России (75 ученых на 10 тысяч населения). А Россия, в свою очередь, существенно отстает от тройки лучших в этом отношении стран: Финляндии (164), Японии (99) и США (86 ученых).

Но это лишь номинальный, внешний «фасад». На самом деле, картина куда более неприглядная. Поскольку среди формально причисленных в научной сфере работников непомерно большой (особенно на фоне Запада) удельный вес административно-управленческого аппарата. Не говоря уже о недопустимо низкой, не выдерживающей никакой критики, эффективности научных разработок, подчас их откровенной имитации многими представителями науки, теоретическая и практическая отдача которых для отрасли и страны, по большому счету, мизерная.

Немного лучше, но тоже далеко не блестящим образом, обстоят дела с условиями, эффективностью работы и благосостоянием подавляющего большинства научных сотрудников в России.

Строгая проекция на действительность Российской Федерации всего тяжелого груза проблем и трудностей казахской науки и ее сотрудников по многим основным векторам дает, увы, такую же неутешительную картину: государство и здесь хронически не выполняет своей важнейшей миссии по организации, финансированию и модернизации научной отрасли.

По официальным данным, в прошлом году в России средняя зарплата высококвалифицированных сотрудников сферы научных исследований и научных разработок в 1,6 раза уступала средней зарплате чиновников. Даже в элитной Москве сотрудники научной сферы получали на 59% меньше, нежели чиновники.
В максимально откровенной тезисной форме ситуацию изложил давно живущий в Токио (и потому и в самом деле совершенно независимый) известный историк, доктор политических наук, обладатель еще нескольких научных степеней, профессор Василий Молодяков в своей статье «Главные проблемы современной российской науки».

По его убеждению, в России преобладает «низкий социальный статус, социальная и гражданская пассивность, институциональная и межличностная разобщенность ученых, отсутствие понимания общекорпоративных интересов, неумение и неспособность вести диалог с госструктурами и отстаивать свои права», а «большинство научных сотрудников (НС) лишено возможности заниматься полноценной и продуктивной исследовательской работой по следующим причинам:

А) низкие зарплаты вынуждают НС работать в нескольких местах, прежде всего – преподавать, что не позволяет сосредоточиться на одной теме и даже на одном роде занятий
В) Большинство пожилых НС не могут и не хотят работать, но держатся за службу, так как нынешний размер пенсии лишит их того, и так скромного, уровня жизни, к которому они (заслуженно) привыкли. Это фактически парализует ротацию кадров.
С) Отсутствие или недостаток научной литературы и периодики по специальности, прежде всего иностранной, в бумажном и электронном виде, отсутствие доступа к платным базам данных. На системном уровне отставание здесь приобрело необратимый характер».

Автор этой непривычно резкой, но в целом справедливой оценки отметил также глубокую коррумпированность в России системы присуждения ученых степеней и званий, что окончательно подорвало этические основы научного сообщества, а еще – недопустимую терпимость к лженаукам и в обществе, и в СМИ.
Касаясь государственных структур России, профессор Василий Молодяков резюмировал игнорирование ими мнения представителей науки, попытки власти осложнить контакты и сотрудничество с коллегами из-за рубежа и сделал окончательный вывод: «Государственная политика в области наук является важнейшей, хотя и не единственной причиной подобного положения вещей».

Справедливости ради отметим, что в нашем случае мы анализируем, преимущественно, общее, интегральное состояние науки в Казахстане, Российской Федерации, Украине и других постсоветских странах в целом.
Приведенные выше многочисленные факты и оценки имеют, ясное дело, преимущественно усредненный, обобщающий характер. Тогда как реальная картина, естественно, более пестрая и не всегда однозначная. Особенно если учесть истинное состояние дел в каждой конкретной отрасли науки, географический и отраслевой фактор и т. п.

Так, в каждой, без исключения, постсоветской стране непременно есть перекочевавшие сюда со времен СССР развитые научные «острова», которые по известным причинам продолжают финансироваться государством за счет бюджета на порядок или два лучше, чем остальные, особенно провинциальные.
В Казахстане, скажем, значительный объем финансирования науки нацелен на крупные научные города Алматы и Аслана, Назарбаев университет и некоторые другие научные учреждения и ВУЗы.

В России повышенное внимание уделяется ведущим научным структурам Москвы, в англомерации которой задействована почти половина всех сотрудников науки и оборонного комплекса страны, Петербурга, Урала, Новосибирска, а также Курчатовскому институту, Сколкову и другим «избранным». В Украине – Киеву, Харькову, Днепропетровску, переименованному недавно в Днепр, и некоторым другим городам.

Таким образом, каждое государство и в этих случаях демонстрирует свою беспомощность и тактическую «точечность», сомнительный избирательный подход к решению всего комплекса острейших научных проблем. Когда столь необходимые науке не то что для полноценного развития, но даже для элементарного выживания, средства милостиво выделяются лишь отдельным, избранным учреждениям и проектам, подчас откровенно в «пику» и ущерб регионам.
Но то же государство, которому систематически не хватает бюджетных средств и которое вынуждено манипулировать ими, в то же время пассивно и неохотно привлекает на помощь науке деньги со стороны. Хотя такая практика стремительно нарастает не только в сверхразвитых странах, но и в тех, которые нынче характеризуются как «стремительно развивающиеся». В США, например, только иностранные компании вкладывают в науку около 18% всего суммарного объема финансирования.

Для Казахстана, России и Украины такая мощная инвестиционная поддержка науки из-за рубежа пока что остается лишь мечтой. Крупный и средний бизнес до сих пор не очень заинтересован здесь в своем непосредственном весомом участии в деле спасения и подъема отечественной науки, поскольку не видит в этом для себя никакой выгоды. Правительства не гарантируют ни отечественным, ни иностранным бизнесменам и инвесторам совершенно никаких налоговых и других важных преференций. Или же обещанные им льготы настолько смехотворны, что бизнес, ясное дело, просто не воспринимает их всерьез. Так что и в плане кардинального улучшения инвестиционного климата на постсоветском пространстве наука, по существу, пока что исключена из разряда главных стратегических объектов.
Данная проблема имеет еще один примечательный аспект: выделенные на нужды науки бюджетные и другие деньги далеко не всегда и не везде тратятся рационально, с толком. Вследствие чего возникает, например, такой парадокс: в период с 1996 по 2008 год Казахстан и Эстония потратили на науку примерно одинаковые финансовые объемы. Тем не менее, эстонские ученые опубликовали в мировой печати научных работ в 3,2 раза больше, чем их казахские коллеги, а по показателю цитирования превзошли соответствующий уровень Казахстана в 9, 6 раза.

Таким образом, ситуация в научной сфере Казахстана и Российской Федерации во многом идентична. Обладая немалым ресурсным, сырьевым и научным потенциалом, обе страны, несмотря на все старания, пока что остаются если не на обочине мировой науки, то, во всяком случае, пока то еще не на ее столбовой дороге.

В основном, схожи в этих странах и требования к научным публикациям. В каждом случае они детально выписаны в соответственных нормативных документах, исходящих из все того же советского наследия, а кое в чем просто дублируют его. Хотя, разумеется, есть и отличия, не всегда – принципиального характера.
В каждом случае от работы диссертанта требуют наличия принципиально новых научных результатов и выводов, их достаточной аргументации и сравнения с уже известными разработками, теоретической и практической ценности исследования и прочее.

Характерно, что в Казахстане диссертацию разрешают готовить не только на государственном казахском языке, но и на русском и английском языках. Соискатели ученых степеней «доктор наук» по профилю и «доктор философии» (PhD) должны опубликовать по теме диссертации в рекомендованных научных изданиях, как минимум, 7 статей. Кроме того, они обязаны сделать хотя одну публикацию в международном научном издании, которое по данным комплексной информационной базы компании Томсон Рейтер (ISI Web of Knowledge, Thomson Reuters) имеет ненулевой импакт-фактор или входит в базу данных компании Scopus. Но и это еще не все: соискателям необходимы также, по крайней мере, 3 публикации в материалах международных конференций.

В Российской Федерации с 1 мая 204 года действует новое положение о порядке присуждения ученых степеней. Его пункт 13 определяет минимальное количество научных публикаций в рекомендованных рецензируемых научных журналах, без чего защитить докторскую или кандидатскую диссертацию, в принципе, не удастся. Перечень таких журналов и изданий приведен в заключении ВАК России от 25 мая 2012 года.

Количество требуемых публикаций зависит, прежде всего, от специальности, по которой диссертация будет защищаться. При этом в области искусствоведения и
культурологии, социально-экономических, общественных и гуманитарных наук соискатель научной степени «доктор наук» должен опубликовать не менее 15 статей, а в остальных научных отраслях – не менее 10 статей. Для соискателей ученой степени «кандидат наук» минимальные нормы, соответственно, снижены: не меньше 3 статей – для указанного выше первого диапазона научных отраслей и не менее 2 статей – для всех остальных отраслей.

Как и в других бывших республиках СССР, в России к публикациям относят также монографии, сборник статей, к ним приравниваются разные патенты и т. п.
В Украине – свои особенности. Чтобы получить право защищать докторскую диссертацию, от ее автора предварительно требуют более 20 научных публикаций, а от претендующего на ученое звание «кандидат наук» (с недавних пор «доктор философии») – более 3 публикаций. Естественно, напечатать их, как и в предыдущих случаях, надо именно в тех изданиях, которые рекомендует ВАК Украины. Они перечислены в специальных методических указаниях ВАК. Она же определила и требования (правила), по которым соискатель должен выполнить свои публикации и диссертационную работу.

Итак, мы убедились, что на постсоветском пространстве практической в каждой стране представители науки вынуждены работать, мягко говоря, далеко не в самых комфортных условиях. В подавляющем большинстве случаев эти условия не выдерживают никакого сравнения с Западом.
К чести этих ученых, среди них множество действительно талантливых и одержимых людей, принципиально исповедующих жизненный принцип «Не хлебом единым» и искренне желающих лично помочь отечественной науке и родине преодолеть затянувшиеся трудности роста.

Некоторые из них хорошо известны своими актуальными трудами не только в своей стране, но и в международном научном сообществе, за рубежом, где имеют солидный авторитет и куда время от времени приглашаются для участия в конференциях и других научных мероприятиях и чтения лекций.
Однако таких – немного, и это лишь верхушка огромного научного «айсберга», продолжающего свой проблемный «дрейф» без надлежащей поддержки ни родного государства, ни, тем более, заграницы. Большинство научных сотрудников, особенно занимающих низовые научные ступеньки, в отличие от своих более именитых коллег, хорошо понимают, что по отношению к ним заветного чуда, увы, уже не случится. Ими движет, как это громко ни прозвучит, именно высокий патриотизм в сочетании с таким же высоким чувством своего научного и человеческого долга.

Беда этой категории ученых состоит в том, что они, во-первых, трудятся едва ли не на одном голом энтузиазме, а во-вторых, не имеют возможностей для не то что максимальной, но хотя бы более-менее сносной реализации своего таланта. И все было бы еще терпимо, если бы не висящий буквально над каждым из них «дамоклов меч» – требование подготовки и публикации все новых и новых научных материалов. Этого постоянно и жестко требует руководство научно-исследовательского учреждения, где работает ученый, требует ректорат университета или института, где он читает лекции студентам и так далее.

Как и в первом, так и во втором случае мотивы такого требования чиновников понятны. Ведь дело не только в том, что для занимающихся наукой определены четкие минимальные нормы и сроки публикации статей. Дивиденды от этих публикаций снимает и та же организация, в штате которой работает научный сотрудник. Появление каждой новой статьи, особенно в авторитетных международных журналах, для нее – еще один очень весомый «плюс» в глазах как своего непосредственного столичного руководства, так и коллег за рубежом. Это важно уже потому, что, скажем, и казахские, и российские, и украинские университеты продолжают оставаться в хвосте мировых рейтингов высших учебных заведений.

Это, кстати, еще одно из многочисленных подтверждений нашего предыдущего вывода о почти полной недееспособности государственной помощи постсоветской науке. Возьмем рейтинг QS World University Rankings для 800 лучших университетов мира в 2014 – 2015 годах. Первое место он отвел американскому Массачусетскому технологическому институту, второе – британскому Кембриджу, третье – Имперскому колледжу Лондона, тогда как знаменитые Гарвард и Оскфорд заняли, соответственно, 4 и 5 место. Из университетов, представляющих Казахстан, Россию и Украину, лучший показатель у Московского государственного университета имени Михаила Ломоносова (лишь 114 место). Ведущий украинский ВУЗ – Киевский государственный университет имени Тараса Шевченко в рейтинге оказался лишь на далекой 421 позиции.

Итак, надо признать удивительный парадокс в нынешних отношениях государства и представителей науки. Они поневоле приобрели как бы односторонний, «диодный» характер: от ученого все время чего-то требуют, но взамен адекватной материальной и другой отдачи, как это наблюдается на Западе, он, как правило, не имеет. У него все чаще и чаще возникает и нарастает ощущение собственной беспомощности и униженности перед лицом государства.
Подлинную эффективность его работы доказывает, ясное дело, вовсе не площадь его рабочего стола или уровень дохода ВУЗа в расчете на одного сотрудника (есть и такие чиновничьи подходы!). Убедительно доказать собственную полноценность ученый может, в частности, с помощью публикаций, что, опять-таки, требует от него огромных затрат.

Это отчетливо проявляется уже на таком важнейшем этапе, как собственно написание научной статьи. О том, сколько драгоценного времени и колоссальных усилий она забирает и во что выливается для автора в плане его здоровья (о финансовой стороне дела нет и речи!), лучше всего знает тот, кто написал и опубликовал в своей жизни хотя бы одну серьезную статью.

Нередко процесс ее подготовки затягивается на месяцы и даже годы. Причем это зависит не только от самого автора, но и от многих других люде и факторов, если речь идет, скажем, о научном эксперименте в лаборатории, который сам по себе требует длительного времени. Настойчивые поиски в библиотеках и среди тысяч страниц известных и не очень научных работ, бесконечное «сидение» в интернете и за письменным столом, томительные размышления на отвлеченные, в общем-то, темы – все это, без преувеличения, по плечу далеко не каждому. Вдобавок ко всему, автору надо не просто создать текст с описанием нового, доселе еще не известного науке и поэтому не изученного ею явления (открытия и т. д.), а также с выводами о его значении для общества, но и тщательно отшлифовать этот текст, проверить его на плагиат и так далее.

И все это – с сакраментальным вопросом к самому себе: «А ради чего я все это затеял и делаю?».
Не удивительно, что в такой ситуации, когда государство по отношению к ученому из года в год ведет себя, скажем так, не совсем адекватно, а требовать от него публиковаться не прекращает, на этот постоянный жесткий спрос возникает масса предложений помочь «со стороны».

В России, Казахстане, на Украине и в других странах массово появляются организации и люди, охотно предлагающие авторам свои услуги в подготовке и публикации научных статей. Одни из этих добровольных общественных помощников зарегистрированы юридически, другие обещают помочь неофициально. Причем диапазон обещаемой помощи впечатляет: от чисто консультационных услуг до подготовки кандидатской или докторской (!) диссертации «под ключ», и каждый раз клиентам, естественно, гарантируют самое высокое, профессиональное качество помощи. Кто из нас не видел соответствующие подробные объявления на многочисленных сайтах и непосредственно возле научных и учебных заведений!

Само по себе это явление достаточно закономерное и ничего зазорного, и опасного для науки и общества в нем, вообще говоря, нет. Подобная практика наблюдается даже на Западе с его особенным, в отличие от нашего, не побоимся даже сказать – трепетным отношением к науке. Можно назвать очень известных ученых, которые не гнушались подобной помощью извне вследствие своей огромной занятости, ради ускорения процесса написания статьи и по другим веским причинам. Да и в других видах общественной деятельности это практикуется довольно широко. Так опытный строитель берет себе в подручные умелых подмастерьев, с которыми ему удастся намного легче и быстрее реализовать свой сложный замысел.

Другое дело, что на постсоветском пространстве такое явление подчас начинает, причем чаще всего совершенно сознательно, а не спонтанно, приобретать неестественные, даже уродливые формы и функционировать на грани закона, или вообще за его гранью. И тогда «помощниками» и «советниками» ученого оказываются сомнительные виртуальные «структуры» типа созданной Остапом Бендером фирмы-однодневки «Рога и копыта». Такие «помощники» не имеют к настоящей науке никакого отношения и преследуют лишь одну-единственную цель: любой ценой выманить у доверчивого и неискушенного клиента немалые деньги. И главным виновником этого, как ни парадоксально, является то же государство, которое, не поддерживая ученых на пристойном уровне, буквально подталкивает их идти в «объятия» к аферистам и платить им деньги ни за что.

К сожалению, таких случаев предостаточно. По нашим данным, сегодня только в Украине рассматриваются не менее десятка судебных исков обманутых авторов к подобным «фирмам»-мошенникам.

Есть и другая неприглядная сторона вопроса: когда автор в результате «помощи со стороны» вообще оказывается совершенно непричастным к написанию статьи, а лишь формально ставит свою подпись под научным текстом, от начала до конца целиком написанным другими. По большому счету, здесь тоже имеет место расчетливое жульничество, элементарный и противозаконный обман как научного сообщества, так и государства.

Эти две особенности красноречиво объясняют тот факт, что в России, Казахстане и на Украине многие подобные сомнительные структуры внезапно исчезают, так и не успев, как говорят, раскрутиться. Зато тут же возникают подобные им такие же всячески заманивающие клиентов фирмы-«говоруны». Что, скорее всего, свидетельствует о том, что одни и те же люди организовывают и контролируют масштабный конвейер (под разными названиями) по сбору денег у научных работников, такой себе непрерывный и, надо полагать, достаточно прибыльный «бизнес-проект» от проблем науки.
Но есть и совершенно другие, честные и профессиональные подходы к важнейшей работе по оказанию помощи научным работникам. Среди тех, кто занимается ею с полной ответственностью, официально и на вполне законных основаниях – известная как на постсоветском пространстве, так и за рубежом компания «Международная редакция».

Отметим лишь несколько однозначных плюсов и преимуществ этой креативной компании.
Во-первых, в отличие от «однодневок», «Международная редакция» имеет едва ли не самый большой, среди всех подобных организаций, стаж работы – ей уже более 13 (!) лет.
Во-вторых, она оказывает достаточно широкий спектр услуг, что под силу лишь слаженному коллективу профессионалов. Среди этих услуг – не только традиционные (скажем, подготовка и публикация статей в журналах), но и довольно редкие, но тоже очень актуальные (например, поменять плохой английский язык авторской статьи на хороший английский). Все они детально расписаны на официальном сайте компании.
В-третьих, компания давно вышла на международный уровень, имеет широкую сеть офисов за рубежом и своих профессиональных рецензентов из разных стран и открывает там свои филиалы. Ее сертифицировал Томсон (Thomson Reuters Web of Science), у нее есть официальные отношения со Скопус (Scopus), хорошо поставлено сотрудничество с научными журналами, рекомендованными по линии ВАК России и ВАК Украины.
В публичных отзывах о «Международной редакции» можно прочитать массу благодарностей в ее адрес за действительно добротную помощь ученым. Случаются и нелицеприятные «наскоки», больше похожие на зависть, съедавшую желчного Сальери при виде гениального Моцарта. То есть несомненные успехи редакции, уже 13 лет работающей открыто, честно и в высшей степени профессионально, нравятся, как ни странно, не всем. И это лишь подчеркивает настоящие заслуги молодого коллектива, один из девизов которого: «Для нас результат – это опубликовать в журнале хорошую авторскую статью». Правдивость этого девиза подтверждают практически все, кто воспользовался добротными услугами «Международной редакции».

Резюмируя изложенное, есть все основания сделать следующие итоговые выводы:
1. Современная наука в Казахстане, России, на Украине и в других постсоветских странах находится нынче не просто в проблемном, а в кризисном состоянии. Она существенно уступает уровню науки в развитых странах мира и по многим векторам не может полноценно конкурировать с ними.
2. Одна из главных причин такого отставания науки в этих странах – ее хроническое недофинансирование государством. Оно выделяет на науку бюджетные
средства в гораздо меньшей, чем в развитых странах, доле от ВВП, слабо контролирует эффективность использования этих вложений и почти не ведет активную инвестиционную политику.
3. Большинство научных сотрудников указанных стран обойдено со стороны государства надлежащим вниманием: не имеет достойной зарплаты и надежной социальной защиты, однако продолжает честно исполнять свой научный долг.
4. Поскольку государство не может самостоятельно справиться с важнейшей функцией подъема и развития собственной науки, активно содействовать ученым должны честные отечественные и зарубежные инвесторы и помощники.
5. Не обеспечивая ученых надлежащим образом, государство, по существу, вынуждает их искать помощь на стороне, в том числе у сомнительных псевдонаучных структур.
6. Среди серьезных организаций, помогающих ученым готовить и публиковать научные статьи, одной из самых стабильных и профессиональных является компания «Международная редакция».